Юрий Павлович Казаков

Юрий Павлович Казаков родился 8 августа 1927 года в Москве в семье рабочего Павла Гавриловича Казакова, выходца из крестьян Смоленской губернии. Детство и юность Юрия прошли на Арбате. В 1933 году отца осудили за «нелояльные разговоры» и выслали из Москвы. После лагерей отец жил в г. Лузе Кировской области, трудился там на деревоперерабатывающем комбинате. Жить в Москве ему не разрешалось, вернулся в столицу Павел Гаврилович только после смерти Сталина, когда был реабилитирован.

Провожая в 1933-ем отца, шестилетний Юра (с его собственных слов) испугался овчарки и начал заикаться. Через тридцать лет, отвечая на вопрос журналистов, он говорил: «Я стал писателем, потому что был заикой. Заикался я очень сильно и еще больше этого стеснялся, дико страдал. И потому особенно хотел высказать на бумаге всё, что накопилось…».

В годы войны они с матерью откровенно голодали, все их заботы были – «о хлебе, одёже», о том, как обменять карточные талоны на продукты. Чтобы как-то помочь матери, Казакову не терпелось поскорее обрести самостоятельность, получить конкретную профессию, определиться при деле. После восьмого класса, в 1944 году, он поступил в московский Архитектурно-строительный техникум.

Военное отрочество, послевоенная юность – глухая, безрадостная полоса в биографии Казакова. Спасительной отдушиной обещала стать музыка. В 1942 году Казаков учился в музыкальной школе по классу виолончели. «Но так как заниматься музыкой я начал довольно поздно (с 15 лет) и пальцы мои были уже не столь гибки, то я, – рассказывал он, – скоро понял, что виртуозом-виолончелистом мне не стать, и перешел на контрабас, потому что контрабас вообще менее „технический“ инструмент, и тут я мог рассчитывать на успех».

В 1946 году Юрий поступил в Музыкальное училище имени Гнесиных, которое окончил по классу контрабаса в 1951-ом и был принят в состав оркестра Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Играл редко, чаще подрабатывал на танцплощадках.

В наброске «Автобиографии» (1965), объясняя, что послужило для него первотолчком к писательству, Казаков говорил: «Я не помню сейчас, почему меня в одно прекрасное время потянуло вдруг к литературе. В свое время я окончил Музыкальное училище в Москве, года три играл в симфонических и джазовых оркестрах, но уже где-то между 1953 и 1954 годами стал все чаще подумывать о себе как о будущем писателе. Скорее всего, это случилось потому, что я, как, наверное, и каждый молодой человек, мечтал тогда о славе, об известности и т. п.»

Ранние литературные опыты Ю. П. Казакова относятся к 1949–1953 годам. Это стихотворения в прозе, рассказы «из американской жизни» и пьесы, в газете «Советский спорт» публиковали его очерки. В 1953 году Казаков поступил в Литературный институт им. А. М. Горького. В годы учёбы Юрий «занимался альпинизмом, охотился, ловил рыбу, много ходил пешком, ночевал, где придётся, всё время смотрел, слушал и запоминал». Интерес к охоте появился у Казакова в те годы, когда он ездил к отцу в Лузу. Там охота служила им средством для добывания пропитания. Но охота была еще и поводом для свидания с природой. Природа настраивала Казакова на высокий философский лад, наводила на мысль о вечном торжестве-обновлении жизни и предельности всего живого.

Поиск ответов на «вечные вопросы» и потребность в творческом самоопределении в конце 50-х годов привели Юрия Казакова на Русский Север. Будучи студентом Литературного института, он отправился в командировку по следам Пришвина, путешествовавшего по Беломорью пятьдесят лет назад. «Впервые на Белое море я попал в 1956 году, – писал Юрий Павлович в очерке «Вот и опять Север». – Полтора месяца шел я побережьем от деревни к деревне,… где пешком, а где на карбасах и мотоботах… Так начался для меня Север… Я ездил на Белое море еще и еще, пока наконец не взялся за «Северный дневник». Сидя осенью в чудесной деревушке на Оке и дописывая последние главы «Дневника», я думал, что северные мои странствия – и открытия, и восторги, и печали – уже позади, но как же я заблуждался! Север не отпускал меня, а притягивал всё сильнее… География моих дальнейших поездок на Север все расширялась. Из каждой поездки я привозил 1-2 очерка… На Севере я иногда ловил с рыбаками рыбу, был на тюленьем промысле…».

Ю. Казаков подолгу жил в поморской деревне Лопшеньге, считал её самой красивой поморской деревней.

Гармония человека и природы, естественность чувств, особая атмосфера поморского уклада жизни, определяющаяся экстремальностью существования на границе моря и суши – всё это нашло отражение в ранних рассказах Казакова о Севере: «Никишкины тайны»(1957), «Поморка» (1957), «Арктур – гончий пес» (1957). В Архангельске были изданы его первые книги: «Тэдди» (1957) и «Манька» (1958).

Первые «поморские» рассказы Казакова несут на себе отпечаток того сильнейшего эмоционального впечатления, которое произвёл на него Север. Этим объясняется ощутимый порой налёт экзотичности, но этим же обусловлена и яркость восприятия, чистота и свежесть взгляда художника.

Если попытаться выделить то главное, что поразило молодого прозаика на Севере, то нужно назвать три в равной мере важные для него открытия: люди, язык и природа. «В этих краях каждое слово обживается веками», – скажет позднее Казаков. Именно на Севере Казаков понял ценность слова, здесь зародилась та повышенная чуткость к слову, которая отличает язык произведений писателя.

Что касается природы Севера, то она просто не могла не пленить такого щедро одарённого тонкостью восприятия художника, как Юрий Казаков, способного улавливать невидимые для другого взгляда переливы цвета и света, отмечать тончайшие живописные подробности окружающего мира. Мало сказать, что картины природы занимают в северных рассказах писателя заметное место; природа сливается с героем в одном общем состоянии, пейзаж делается средством психологической характеристики.

Огромное нравственное влияние оказали на Казакова характеры и судьбы северян, их мировоззрение и уклад жизни. «Месяца полтора ходил я по Северу, по Белому морю, жил по нескольку дней в разных деревнях, жадно расспрашивал каждого о чём придётся… пока не понял вдруг, что чуть не каждый человек, родившийся и выросший в суровом краю, – герой», – писал он позже в повести о Тыко Вылке, возвращаясь к своим первым впечатлениям от встречи с Севером. Это открытие не только повлияло на отношение писателя к людям, ставшим героями его книг, но и заставило строже спрашивать с себя.

Уже с первых публикаций Казакова стали называть мастером рассказа, рассказа необычного – музыкального и живописного, будто сотканного из звуков, цветов и запахов. Действие большинства его произведений происходит в маленьких городках центральной России, на берегах Оки, в селах и деревнях, на безымянных полустанках и, конечно же, на побережье Белого моря. Казаков впервые по-настоящему правдиво и наиболее художественно высветил людей, живущих на берегу Белого моря.

В 1958 году Юрия Казакова приняли в Союз писателей.

Рекомендации дали Константин Паустовский, Вера Панова и Николай Замошкин.

В рекомендации, которую дал Казакову Паустовский говорилось: «Сравнительно недавно, год назад, я впервые прочел рассказы Ю. Казакова и был поражен силой, мастерством и зрелостью тогда еще никому не известного писателя. Тем более я был поражен, узнав, что Казаков – студент Литературного института им. Горького и человек еще совсем молодой. Достаточно прочесть два-три рассказа Ю. Казакова, чтобы стало ясно, какой талантливый, зоркий и умный писатель вошел в нашу литературу. Поэтому в данном случае я считаю излишним углубляться в разбор произведений Казакова. Они сами говорят за себя. Одно могу сказать – писатели старшего поколения должны быть счастливы таким взыскательным к себе и одаренным преемником, каким является Ю. Казаков…»

С Константином Георгиевичем Паустовским Юрий Казаков познакомился весной 1957 года в Дубултах. Характер их взаимоотношений определился сразу: Казаков, что называется, влюбился в мудрого, всеведущего писателя. В письмах к нему Казаков исповедовался, у него искал понимания и поддержки. Ему посвятил самое лирическое своё эссе «Поедемте в Лопшеньгу».

В 1959 году в Москве был издан сборник рассказов «На полустанке», который автор считал своей первой полновесной книгой.

В 60-е годы Юрий Казаков много путешествовал, побывал в Архангельске, Мурманске, Мезени, Пинеге, Нарьян-Маре, Карелии, на побережьях Баренцева и Карского морей, посетил Соловки. В результате этих путешествий на свет появился «Северный дневник» – книга очерков, ставшая главной книгой Казакова о Беломорье. Первая часть её была написана в 1960-ом, а последний из вошедших в неё очерков – в 1972-ом году. В «Северном дневнике» писатель выразил особое отношение к Русскому Северу, воспетому Степаном Писаховым и Борисом Шергиным, как к последнему оплоту истинно русской, народной жизни, не загубленной реформами и прогрессом.

Одна из глав «Северного дневника» – «И родился я на Новой Земле» – посвящена ненецкому художнику Тыко Вылке. Позже на её основе была написана очерковая повесть «Мальчик из снежной ямы» («Новый мир», 1983), где писатель, рассказывая о Тыко Вылке, повествует о себе, своих странствиях по Северу и сам становится героем произведения.

В «Северном дневнике» немало страниц отведено городу Архангельску, который был для писателя самым лучшим среди городов Русского Севера. О поездке в город на Двине Юрий Казаков писал в своей автобиографии: «Вечер. Молодая луна. Уезжал в Архангельск, и вся весна прошла без меня…». К этому городу писатель обращается в своих письмах и заметках. Архангельску посвящен очерк «Четыре времени года» (Ода Архангельску). «Я бывал в Архангельске во все времена года,… и каждый раз испытывал глухое мощное и постоянное волнение при мысли об истории этого города…», – писал Юрий Павлович. «Мне кажется, Казаков… понял душу старинного северного портового города», – заметил о писателе литературный критик Ал. Михайлов.

В статье «Волшебник слова», которая была опубликована в газете «Литература и жизнь» в 1959 году Юрий Казаков описал свою встречу с архангельским сказочником С. Г. Писаховым: «В Архангельске я пошел к Степану Григорьевичу Писахову… Вышел – маленький, с желтыми усами книзу, страшными бровями, с длинными густыми волосами – помор, поэт и художник… Он ввел меня к себе, сразу заговорил, засмеялся, стал необычайно привлекательным». «Если скандинавы открыли всему миру свой Север, – писал Юрий Павлович в этой статье, – то наш русский Север – Белое море, побережье Кольского полуострова, острова в Ледовитом океане – поэтически еще, к сожалению, мало тронут. Мало, мало поэтов видели наш Север: Пришвин, Шергин,… и тем дороже должно быть всем нам творчество Писахова». Позднее, в 1966 году, Юрий Казаков предложил назвать одну из улиц Архангельска именем северного сказочника.

Встреча с Севером была важным событием в жизни писателя. Спустя десятилетия он сказал об этом так: «В жизни каждого человека есть момент, когда он всерьез начинает быть. У меня это случилось на берегу Белого моря».

Помимо Русского Севера Юрий Казаков побывал на Псковщине и в устье Дуная, в Закарпатье и в Казахстане. Раз за разом, легкий на ногу, срывался Казаков из Москвы, забирался в глухомань – страсть к охоте провоцировала его на добровольные скитания. Неудивительно, что и рассказы его, эмоционально и ситуативно, основывались зачастую на дорожных впечатлениях, да и рождались нередко в поездках. «Поехал на Волгу, в Городец – написал два рассказа, поехал на Смоленщину – три, поехал на Оку – два, и так далее», – вспоминал позже Казаков.

Хождение по лесам, берегам морей, рек, озёр давали Юрию Казакову жизненную силу для выживания, ту искру восторга перед жизнью, которая затухала в повседневности литературных дрязг, неустроенности быта, нестерпимо долгого ожидания места в печатном органе, критических гадостей, которых хватало.

Писатель подолгу жил в центральной России, любил красоту среднерусской равнины, Оку и Тарусу. В альманахе «Тарусские страницы» за 1961 год он опубликовал рассказы «В город» (1960), «Ни стуку, ни грюку» (1960), «Запах хлеба» (1961), в которых одним из первых поднял тему ухода крестьянина из деревни. Подобно исчезающей деревне, как «уходящий объект» Юрий Казаков воспринимал и природу. Традиционный охотничий рассказ он возвысил до философской новеллы («Плачу и рыдаю», 1963), рассуждая о величии жизни и смерти, об ответственности человека за все живое.

Юрию Казакову довелось побывать и за границей: он посетил Болгарию, Румынию, Германию, Францию. Его ценили и печатали за рубежом. В 1962 году в Париже писателю присудили премию за лучшую книгу года, переведенную на французский язык, в 1970-ом в Италии он был удостоен Дантовской премии за выдающийся вклад в развитие современной литературы. Незабываемой стала поездка во Францию весной 1967 года, во время которой Казаков встретился с Б. Зайцевым, Г. Адамовичем и другими писателями-эмигрантами «первой волны». Тогда же начал собирать материалы для книги о Бунине. Книга, к сожалению, не была написана.

В 70-х годах Юрий Казаков подолгу не печатался. В литературных кругах поговаривали, что он исписался… Однако в последних рассказах – «Свечечка» (1973) и «Во сне я горько плакал» (1977) – Казаков явил такое зрелое мастерство словесной живописи, такой дар проникновения в святая святых человеческих душ, какие соизмеримы с высотами мировой литературы.

Писателя постоянно волновала и притягивала первооснова жизни, её глубинная, властная сила, проявляющаяся не в «социуме», не в недрах «сегодняшнего дня», а в постижении человеческой природной натуры, лучше всего видной в ярком свете «вечных» проблем: труд, любовь, обретение счастья и его хрупкость… «Мне кажется, – размышлял исследователь творческого наследия писателя И. Штокман, – что Казаков настойчиво, из рассказа в рассказ, был занят поисками земли обетованной для души человеческой, поисками надёжного и верного её прибежища… Он очень хотел найти для своих героев ту ситуацию, ту внутреннюю атмосферу, в которой их чувству дышалось бы широко и вольно».

Последние годы Ю. Казаков провел на своей даче в подмосковном Абрамцеве, работая над переводом романа-трилогии «Кровь и пот» А. Нурпеисова. Сочинял детские рассказы для журнала «Мурзилка», в редколлегии которого состоял. В качестве сценариста участвовал в постановке двухсерийной картины «Великий самоед» (1982) о Тыко Вылке.

Последняя книга Юрия Казакова «Поедемте в Лопшеньгу», в составлении которой он сам участвовал, объединила рассказы, очерки и литературные заметки разных лет. Вышла она уже после смерти писателя.

Юрия Павловича Казакова не стало, когда ему было всего 55 лет, он скончался 29 ноября 1982 года в подмосковном госпитале от кровоизлияния в мозг. Похоронен на Ваганьковском кладбище. На гражданской панихиде в Малом зале ЦДЛ северянин Фёдор Абрамов первым сказал: «Мы все должны понимать, что сегодня происходит. Умер классик!»

При жизни Казакова было издано 10 сборников его рассказов. Многим читателям полюбились его эссе о русских прозаиках – Лермонтове, Аксакове, Писахове и др. Писал он и детские рассказы, книги для маленьких читателей («Тропики на печке» (1962), «Красная птица» (1963) и др.)

В 1986 году вышел посмертный сборник Юрия Казакова «Две ночи» – последняя, в сущности, новая книга писателя. Наряду с законченными произведениями сборник включил наброски рассказов и повести, давшей название сборнику, автобиографические и путевые заметки, выдержки из дневников и записных книжек, литературно-критические выступления писателя.

Произведения Казакова вошли в школьные программы и хрестоматии, переведены на многие языки мира. Журнал «Новый мир» в 2000 году учредил ежегодную премию имени Казакова за рассказ, написанный на русском языке и напечатанный на территории России. На Арбате, на доме № 30, в феврале 2008 года установили памятную мемориальную доску. В этом доме он рос с трех лет, на крыше этого дома помогал взрослым тушить зажигалки в 1941-ом, здесь в один из налетов на Москву его контузило взрывной волной, здесь, на Арбате, он написал свои первые рассказы…

В августе 2015 году в поморском селе Лопшеньга Архангельской области прошли первые литературные чтения «Поедемте в Лопшеньгу!»; на доме, где он останавливался, появилась мемориальная табличка.

В очерке-монологе «О мужестве писателя» Юрий Казаков написал: «У тебя нет власти перестроить мир, как ты хочешь, как нет её ни у кого в отдельности. Но у тебя есть твоя правда и твоё слово. И ты должен быть трижды мужествен, чтобы, несмотря на твои несчастья, неудачи и срывы, всё-таки нести людям радость и говорить без конца, что жизнь должна быть лучше».